МАРИНА ЦВЕТАЕВА: ДВЕ СУДЬБЫ ПОЭТА (в связи с публикацией ее писем к П. П. Сувчинскому)

VADIM KOZOVOÏ

Знакомство Марины Цветаевой с Петром Петровичем Сувчинским (1892-1985), видным музыковедом, издателем, публицистом и критиком, одним из основателей евразийского движения, состоялось, надо думать, во время ее непродолжительного пребывания в Берлине летом 1922 года1. В германской столице тогда находились их общие друзья и знакомые (в частности, Андрей Белый), оба сотрудничали в издательстве «Геликон», распорядителем которого был А. Г. Вишняк. Однако это знакомство было поверхностным и мимолетным. Более значимые, а затем ненадолго и близкие отношения возникают после переезда Цветаевой во Францию (куда ранее из Берлина переехал и Сувчинский) в конце 1925 года, особенно когда она стала сотрудничать в журнале Версты, в котором Сувчинский был основной движущей силой.

Письма М. И. Цветаевой к П. П. Сувчинскому, а также редкие ее высказывания о нем в переписке с другими, свидетельствуют о довольно противоречивом восприятии Цветаевой лидера евразийцев. С одной стороны, Цветаевой импонировали разносторонность его дарований, обширные знания, глубокая интуиция и энергия организатора, с другой, ее, несомненно, что-то в нем отталкивало и даже в те дни или недели, когда она душевно к нему потянулась, заставляло — вольно или невольно — выдерживать навязываемую им дистанцию.

Чувствовала ли она равнодушие к себе Сувчинского (но ведь к ее поэзии он отнюдь равнодушен не был) или, скорее, свою чуждость по отношению к увлекавшему и поглощавшему его делу (но ведь помимо дела, евразийского, музыкального ли, Цветаеву все же связывали с ним и Аввакум, и Лесков, и Розанов, и Блок, и, конечно, общая любовь к Пастернаку)? Или, быть может, сама эта поглощенность не оставляла места для такой — безусловной и безоговорочной — близости, какая только и могла удовлетворить (на известное время) Цветаеву? Показа-

Rev. Étud. slaves, Paris, LXIV/2, 1992, p. 223-251.