CC BY
76
Строго говоря, именно семантическая перспектива лежит в основе организации и фиксации фреймовых структур отражения событий в человеческом сознании. Суть этой ментальной процедуры состоит в потенциальной способности человеческого мозга рассматривать любое типовое событие с разных углов зрения, что позволяет ему быть интерпретированным в нескольких альтернативных вариациях, зафиксированных в соответствующих фреймовых структурах. Исходя из этого, мы можем сказать, что фреймовые структуры, устанавливая логику связей между участниками однотипного события, описывая их логико-семантические отношения, представляют собой универсальные единицы осмысления моделей организации опыта более низкого уровня абстракции, сцен, носящих иди-оэтнический характер, то есть описывающих опыт носителей конкретного языка.
Такой подход к фиксации опыта в сознании человека позволяет по-новому осмыслить понятие валентности и его существенные признаки. В соответствии с вышеизложенным не представляется нужным выделять прежние уровни описываемого явления. Уровень логической валентности в его традиционном понимании представлен в когнитивной лингвистике фреймовыми структурами, носящими универсальный характер и определяющими тип события, а также наиболее полное количество его участников и их семантические роли. На уровне языка фреймовая структура закрепляется в значении глагола в потенциальном виде, поскольку для каждого типа события характерен свой набор возможных участников. Избираемая в каждом конкретном случае семантическая перспектива рассмотрения, осмысления события осмысляет его в виде одного из семантических предикатов (как действие, процесс, состояние или свойство), а также детерминирует число участников описываемого события, значимых в отдельно описываемой ситуации. Тем самым снимается вопрос облигаторности/факультативно-сти аргументов валентности. Обязательными являются все семантические роли фреймовой структуры с точки зрения определенной семантической перспективы.
На следующем этапе осмысления описываемого события, который традиционно рассматривается как семантический уровень валентности, происходит взаимодействие фреймовой структуры и модели-сцены, в результате которого семантическая роль участника фрейма обогащается онтологическими признака-
Библиографический список
ми и получает возможность получить несколько разных сигнификативных интерпретаций. Определенный набор сигнификативных интерпретаций семантических участников фреймовой структуры представляет собой пропозициональную реализацию последней.
Сигнификативная интерпретация семантической роли участника фрейма является результатом ее семантического прочтения, определяющего важность для конкретной языковой общности того или иного признака участника сцены, получающего во фрейме определенную роль. Основу этой семантической процедуры составляют принадлежность описываемой сцены к одной из сфер бытия, бытийственная специфика отражаемой сцены, события или участника события.
Пропозиция представляет собой уже структуру языкового сознания, не только обусловленную характером отражаемых сцен и ментальностью носителей конкретного языка, но и предполагающую зафиксированные в языке грамматические решения для своей морфолого-синтаксической реализации на уровне предложения.
В соответствии с изложенным выше полагаем, что валентность представляет собой зафиксированную в значении глагола фреймовую структуру отражения события, реализующуюся на уровне языка посредством пропозиции как результата взаимодействия фрейма и сцены, отражаемого глаголом события.
Подводя итог, отметим следующее. Несмотря на тот факт, что теория валентности подробно описана в трудах как отечественных лингвистов, так и зарубежных, до сих пор имеются непреодолимые существенные разногласия в трактовке этого явления, связанные с влиянием семантики глагола на его валентность. Такой интегративный объект, как валентность, нуждается во всестороннем подходе к изучению и в унифицированных критериях для описания сущности данного грамматического феномена. На наш взгляд, когнитивная трактовка валентности позволяет снять многие противоречия традиционного рассмотрения этого явления, а также детерминировать такие противоречивые языковые факты, как наличествование, с одной стороны, разновалентных глаголов, отражающих одну и ту же ситуацию, а с другой стороны, глаголов с одинаковой валентностью, используемых для описания разных ситуаций.
1. Степанова М.Д., Хельбиг Г Части речи и проблема валентности в современном немецком языке. Москва: Высшая школа, 1978.
2. Bühler K. Sprachtheorie. Jena, 1934.
3. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. Москва, 1956.
4. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. Москва, 1988.
5. Helbig G. Beiträge zur Valenztheorie. Halle/Salle, 1971.
6. Гак В.Г Валентность - ЛЭС. Москва: СЭ, 1990.
7. Абрамов Б.А. О понятии семантической избирательности слов. Инвариантные синтаксические значения и структура предложения. Москва, 1969: 57 - 84.
8. Helbig G., Schenkel W. Wörterbuch zur Valenz und Distribution der deutschen Verben. Alter de Gruyter. Berlin, 2011.
9. Engel U. Schumacher H. Kleines Valenzlexikon deutscher Verben. Tübingen, 1978.
10. Зоммерфельдт К.Э. К вопросу о минимуме предложения (валентность и ситуативная завершенность). Иностранный язык в школе.1975; № 1: 24 - 31.
11. Бондцио В. Теория валентности и обучение языку. Иностранный язык в школе. 1977; № 5: 15 - 23.
12. Кацнельсон С.Д. К понятию типов валентности. Вопросы языкознания. 1987; № 3: 20 - 32.
13. Воркачев С.Г Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании. Филологические науки. 2001; № 1: 64 - 72.
14. Алефиренко Н.Ф. Проблемы вербализации концепта. Волгоград: Перемена, 2003.
15. Чейф У.Л. Память и вербализация прошлого опыта. Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. Москва: Прогресс, 1988; Выпуск XXIII: 35 - 72.
16. Брунер Дж. Психология познания: За пределами непосредственной информации. Москва: Прогресс, 1977.
17. Брунер Дж. Психология познания: За пределами непосредственной информации. Москва: Прогресс, 1977.
18. Кураков В.И. Семантическая перспектива и ее значение для становления и интерпретации языковых явлений. Предложение и слово. Саратов, 2002: 233 - 237. References
1. Stepanova M.D., Hel'big G. Chastirechiiproblema valentnosti v sovremennom nemeckomyazyke. Moskva: Vysshaya shkola, 1978.
2. Bühler K. Sprachtheorie. Jena, 1934.
3. Peshkovskij A.M. Russkij sintaksis v nauchnom osveschenii. Moskva, 1956.
4. Ten'er L. Osnovy strukturnogo sintaksisa. Moskva, 1988.
5. Helbig G. Beiträge zur Valenztheorie. Halle/Salle, 1971.
6. Gak V.G. Valentnost'- L'ES. Moskva: S'E, 1990.
7. Abramov B.A. O ponyatii semanticheskoj izbiratel'nosti slov. Invariantnye sintaksicheskie znacheniya i struktura predlozheniya. Moskva, 1969: 57 - 84.
8. Helbig G., Schenkel W. Wörterbuch zur Valenz und Distribution der deutschen Verben. Alter de Gruyter. Berlin, 2011.
9. Engel U. Schumacher H. Kleines Valenzlexikon deutscher Verben. Tübingen, 1978.
10. Zommerfel'dt K.'E. K voprosu o minimume predlozheniya (valentnost' i situativnaya zavershennost'). Inostrannyj yazyk v shkole.1975; № 1: 24 - 31.
11. Bondcio V. Teoriya valentnosti i obuchenie yazyku. Inostrannyj yazyk v shkole. 1977; № 5: 15 - 23.
12. Kacnel'son S.D. K ponyatiyu tipov valentnosti. Voprosy yazykoznaniya. 1987; № 3: 20 - 32.
13. Vorkachev S.G. Lingvokul'turologiya, yazykovaya lichnost', koncept: stanovlenie antropocentricheskoj paradigmy v yazykoznanii. Filologicheskie nauki. 2001; № 1: 64 - 72.
14. Alefirenko N.F. Problemy verbalizacii koncepta. Volgograd: Peremena, 2003.
15. Chejf U.L. Pamyat' i verbalizaciya proshlogo opyta. Novoe vzarubezhnojlingvistike. Kognitivnye aspekty yazyka. Moskva: Progress, 1988; Vypusk XXIII: 35 - 72.
16. Bruner Dzh. Psihologiya poznaniya: Za predelami neposredstvennoj informacii. Moskva: Progress, 1977.
17. Bruner Dzh. Psihologiya poznaniya: Za predelami neposredstvennoj informacii. Moskva: Progress, 1977.
18. Kurakov V.I. Semanticheskaya perspektiva i ee znachenie dlya stanovleniya i interpretacii yazykovyh yavlenij. Predlozhenie i slovo. Saratov, 2002: 233 - 237.
Статья поступила в редакцию 19.11.20
yflK 811
Illarionova T.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer North-Eastern Federal University (Yakutsk, Russia), E-mail: 445325@mail.ru
FOLKLORE HERITAGE OF A.E. KULAKOVSKY. The article highlights the collecting activity of Alexei Eliseyevich Kulakovsky, the founder of Yakut fiction. The novelty of the research lies in the fact that it contains a generalizing analysis of the collecting activity of A.E. Kulakovsky. The article examines his personality as an expert, collector and researcher of Yakut folklore. The chronological study covers the late 19 and early 20 centuries. A.E. Kulakovsky traveled to almost all the uluses
of the Yakutsk region. He collected rich material on the beliefs of the Yakuts, about 900 proverbs and sayings, as well as the historical legends of the Yakuts. The article pays special attention to the meeting of the writer himself with eminent speakers of oral folk art. Folklore materials collected by A.E. Kulakovsky remains relevant to this day and occupies a separate place in the field of folklore and ethnography.
Key words: folklore heritage, folklore, Yakut proverbs, sayings, beliefs of Yakuts, aiyy, abaasy, icchi, legends.
Т.В. Илларионова, канд. филол. наук, доц., Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: 445325@mail.ru
ФОЛЬКЛОРНОЕ НАСЛЕДИЕ А.Е. КУЛАКОВСКОГО
В статье освещается собирательская деятельность Алексея Елисеевича Кулаковского, основоположника якутской художественной литературы. Новизна исследования состоит в том, что в нем сделан обобщающий анализ собирательской деятельности А.Е. Кулаковского. В статье рассматривается его личность как знатока, собирателя и исследователя якутского фольклора. Хронологические исследование охватывает конец XIX и начало XX века. А.Е. Кула-ковский объездил почти все улусы Якутской области. Им собран богатый материал по верованиям якутов, около 900 пословиц и поговорок, а также исторические предания якутов. В статье особое внимание уделяется встрече самого писателя с именитыми носителями устного народного творчества. Фольклорные материалы, собранные А.Е. Кулаковским, сохраняют актуальность по сей день и занимают отдельное место в области фольклористики и этнографии.
Ключевые слова: фольклорное наследие, фольклор, якутские пословицы, поговорки, верования якутов, айыы, абаасы, иччи, предания.
Алексей Елисеевич Кулаковский с молодых лет занимался собиранием материалов якутского фольклора. Как он сам образно выразился, «впитал с молоком матери» и вырос на устном народном творчестве. Именно поэтому он занялся собирательством произведений устного народного творчества. Судя по пометке на титульном листе рукописного сборника «Якутские легенды - былины», он начал записывать легенды с 1890 года [1]. А.Е. Кулаковский очень увлекался устным народным творчеством. О том, насколько он был привязан к нему говорят строки из его письма к Э.К. Пекарскому от 12 ноября 1912 года: «У меня одна черта натуры, которую не умею, т.е. не знаю - отнести ли к достоинству, или к недостаткам. Я увлекаюсь одной поэзией, а следовательно, одной формой, в которой она облекается для своего выражения, т.е. якутскими сказками и песнями. Будучи малолетним, я целые ночи просиживал «под челюстями сказочника», слушая его сказки, легенды и остуоруйа» [2, с. 81].
Сохранились воспоминания о совместной работе писателя с именитыми носителями устного народного творчества. Н.Е. Петров довольно подробно описал встречу А.Е. Кулаковского с одним из сунтарских стариков, сыном М. Михайлова - Мэкчиргэ, Михаилом Бэсэлэйдээх: «Упросив старика на время приостановить сенокосную работу, дав ему в качестве «мзды» полтора фунта чаю, А.Е. Кулаковский слушал его три дня подряд и записал довольно много песен-тойуков. Михаил Бэсэлэйдээх исполнил для А.Е. Кулаковского «Портреты якутских женщин», присутствовавшие при этом люди передавали позже с разными подробностями «от себя», что, мол, «так-то он пел, что ветер задул, так-то он сказывал, что женщины затрепетали» и т.д. [3, с. 87 - 88]. Собиратель якутского фольклора, внештатный научный корреспондент Института языка и культуры (ныне Института гуманитарных исследований СО РАН), учитель И.Я. Николаев записал от народного певца Е.М. Федорова «Уруу алгь^а» («Ал-гыс на свадьбу»). И оставил примечания о Бэсэлэйдээх Мэхээлэ, от которого перенял алгыс Е.М. Федоров: «В Хаданском наслеге Сунтарского улуса жил великий олонхосут, поэт-импровизатор, запевала осуохая по имени Сын Мэкчиргэ Бэсэлэйдээх Мэхээлэ. В 1913 г в течение месяца у него жил А.Е. Кулаковский, прибыв в г. Вилюйск из Якутска, и записал из его уст алгыс - благопожелания, андагар - клятвы, кырыыс - проклятия, песнь о лете и др. Этого народного певца своим учителем считал Сергей Зверев, очень его почитал. Данный алгыс Бэсэлэйдээх Мэхээлэ исполнил на свадьбе дочери головы. Я записал текст алгыса в 1941 г со слов Егора Митрофановича Федорова (Бордонский наслег), лично присутствовавшего на упомянутой свадьбе и слушавшего исполнение Бэсэлэйдээх Мэхээлэ» [4, с. 11].
Ю.И. Васильев, основываясь на записях фольклориста П.Е. Ефремова, напечатал статью в районной газете о встрече А.Е. Кулаковского с именитыми верхневилюйскими певцами-тойуксутами: Петром Лебёдкиным-Чычах из Хоро, Василием Николаевым-Баннах из Намцев, и о том, как он заслушивался их пес-нями-тойуками [5].
Наряду с этим имеются воспоминания о встречах А.Е. Кулаковского с прославленными вилюйскими певцами-тойуксутами С.Н. Каратаевым-Дыгыйар, С.И. Менкяровым-Мэнкэр Сэмэн. Учитель С.А. Чыбыков в своей работе «Ырыа Дыгыйар - великий олонхосут» подробно описал встречу олонхосута с А.Е. Ку-лаковским. Также воспоминание о той встрече записал советский партийный работник А.С. Волков [6, с. 234 - 236]. А.Е. Кулаковский записал у сказителя Ырыа Дыгыйар олонхо «Эрэйдээх-Буруйдаах Эр Соготох» («Многострадальный Муж Одинокий»). Известно, что Ырыа Дыгыйар для А.Е. Кулаковского также исполнил олонхо «Болуосар Бухатыыр» («Богатырь Болуосар»). С.И. Менкяров-Мэ-нкэр Сэмэн (1850 - 1924 гг.) - верхневилюйский олонхосут. Репертуар сказителя неизвестен. По сведениям информанта С.Г. Менкярова, праправнука сказителя: «Известно, что олонхосут С.И. Менкяров-Мэнкэр Сэмэн дважды встречался с собирателем фольклора, основателем якутской литературы А.Е. Кулаков-ским-бксекулеех-блексей. Со слов Мэнкэр Сэмэн, А.Е. Кулаковский записал песни и тойук» [7, с. 48]. О знакомстве олонхосутов с С.Н. Каратаевым-Дыгый-ар, С.И. Менкяровым-Мэнкэр Сэмэн, А.Е. Кулаковским упоминается и в повести «Жизнь моего отца» Р.А. Кулаковского [8].
В годы проживания в Вилюйске А.Е. Кулаковский занимался редактированием и подготовкой к печати результатов своего многолетнего труда по сбору якутских пословиц, загадок, мифов, гаданий и т.д. Известно, что в те годы напечатать книгу было делом непростым. У писателя не было возможности издать даже свои произведения. Движимый желанием все-таки издать научные труды отдельной книгой, А.Е. Кулаковский отдал некоторую часть этого материала бывшему коллеге по Вилюйскому реальному училищу Н. Толоконскому, уезжавшему в Иркутск, с просьбой их напечатать. Однако книга появилась на свет под авторством Н. Толоконского со скромным примечанием «при ближайшем участии А.Е. Кулаковского» [9]. Лишь в 60-е годы появились труды ученых Е.Е. Алексеева, Н.В. Емельянова, которые убедительно доказали, что эти материалы были изначально собраны стараниями самого писателя [10; 11].
Между тем желание издать собранные по фольклору и этнографии материалы не давало А.Е. Кулаковскому покоя. Так, он поделился своими мыслями об этом с хорошо известным в научных кругах и издававшим в то время серию «Образцы народной литературы якутов» Э.К. Пекарским и отправил ему список собранных материалов. Этот список достаточно обширен и довольно-таки полно освещает спектр научных интересов Алексея Кулаковского:
1. Омонимы, синонимы, архаизмы и провинциализмы якутского языка.
2. Одно олонхо и легенды.
3. Гадания, верования и суеверия.
4. Чабыргах (скороговорки).
5. 150 переведенных загадок.
6. 500 пословиц с дословным и свободным переводом и с разъяснениями.
7. 12 избранных стихотворений (2 из них с переводом).
8. Перевод клятвы демона из «Демона» М.Ю. Лермонтова.
9. Одна примечательная история из похождений разбойника Манчары [12].
«Материалы для изучения верований якутов», собранные А.Е. Кулаковским, были опубликованы в 1923 г. в «Записках Якутского краевого географического общества» [13]. В них вошли материалы по якутской мифологии, обряды и поверья. В раздел о «Вселенной» включены представления якутов о трех мирах (верхнем, среднем и нижнем), а также включены легенды о сотворении мира, солнца, луны, плеяды, радуги, северного сияния. В разделе «Сверхъестественные существа» включены такие понятия (разряды), как айыы, абаасы, иччи, юер, духи, перенятые у других народов. В общей сложности, по классификации А.Е. Кулаковского, в верхнем мире проживают следующие добрые небожители (айыы): 1) Юрюнг Аар Тойон (Белый Старец Господин), 2) Юрюнг Айыы Тойон или Айыы Тойон (Белый бог господин), 3) Улуу Тойон (великий господин), 4) Кюрю» Дьёсёгёй Тойон - бог - покровитель рогатого и конного скота, 5) Исэгэй Иэйэхсит - богиня, дарующая людям рогатый скот, 6) Хомпоруун Хотой Айыы -бог, покровитель птиц; 7) Аан Джасын - бог грома, 8) Хара Суорун Тойон - бог, функция которого позабыта, 9) Тангха Хаан Тойон - бог рока и судьбы, 10) Джыл-га Хаан Тойон - бог рока и судьбы, 11) Чынгыс Хаан и Одун Хаан - эти имена употребляются только в пословицах, 12) Илбис кыыса и Осол уола - бог брани, 13) Айыысыт и Иэйэхсит - богини, принимающие участие в жизни человека. Далее автор подробно описывает «абаасы», которые насылают на людей всевозможные беды. А.Е. Кулаковский отметил, что у якутов все абаасы делятся на 4 категории: 1) настоящие древние абаасы; 2) всякие болезни, эпидемии; 3) мелкие абаасы, населяющие средний мир; 4) это абаасы из олонхо. И перечисляет 31 имя абаасов, оставшееся в памяти народа. Следующий разряд - это «Иччи». По определению А.Е. Кулаковского, «иччи - это что-то среднее между «айыы» и «абаасы» ... По-русски их можно назвать духами, владельцами или хозяевами данной горы, реки, дерева и т.д.» [2, с. 29]. И подробно описывает функции десяти духов-иччи, распространенных у якутов. Также приведены различные поверья, приметы и описания обрядов с участием шаманов.
«Материалы для изучения верований якутов» являются ценным вкладом для изучения фольклора и этнографии якутов дореволюционного периода.
Из своих фольклорных записей А.Е. Кулаковский более всего ценил пословицы. Если в списке, переданном Э.К. Пекарскому, насчитывалось примерно 500 пословиц, то к концу жизни писателя их количество увеличилось почти вдвое. Он
писал, что в пословицах «ярко, самобытно запечатлелись бытовая жизнь якутов, их нравы, обычаи и традиции, мировосприятие и миропонимание, а также историческое время» [2, с. 102].
В 1925 г научно-исследовательское общество «Саха кэскилэ» издало сборник А.Е. Кулаковского «Якутские пословицы и поговорки» [14]. В него вошли 965 пословиц, из них 110 составили разные варианты, около 70 были взяты из «Верхоянского сборника» Худякова и из числа переданных Н.П. Неустроевым, Ф.С. Андросовым. А.Е. Кулаковский отбирал пословицы, наиболее распространенные и известные во всех улусах Якутии. В 1945 г Институт языков, литературы и истории переиздал сборник А.Е. Кулаковского «Якутские пословицы и поговорки» [15].
В сборнике преобладают пословицы на житейские, бытовые и моральные темы. Пословицы и поговорки расположены в алфавитном порядке. В некоторых пословицах А.Е. Кулаковский сопровождает комментариями, выясняя их смысл и происхождение.
Собирание пословиц осуществлялось таким образом: в каждом улусе Алексей Елисеевич записывал пословицы, услышанные от разных людей, отбирал для себя те, которые слышал впервые. Позже он писал: «Таким образом, я дознался, что каждый старик или старуха Вилюйского, Якутского или Оймяконского округов знает около 90% вошедшего в сей сборник» [14, с. 7]. Также он выяснил, что якутские пословицы и поговорки были в равной мере распространены во всех населенных пунктах.
В предисловии А.Е. Кулаковский дает общую характеристику пословиц и поговорок. Он писал о трудности разграничения пословицы и поговорки собственно в якутском языке. Характерным признаком их различия он считал отсутствие в поговорках «переносного смысла, в противоположность пословицам, имеющим прямой и переносный смыслы, из которых первый называется тавтологией пословицы» [14, с. 7].
Примечательно и то, что А.Е. Кулаковский рассматривал свойство пословиц коротко и метко излагать мысль как основу устного народного творчества. «Якутский поэтический язык очень любит избегаемые русским языком тавтологии, т.е. повторение одной и той же мысли, излагаемых в нескольких выражениях» [14, с. 6].
А.Е. Кулаковский перевел якутские пословицы на русский язык, чтобы приобщить их к достояниям широкой общественности, он также сопроводил перевод основательными разъяснениями этимологии, образного содержания и переносного значения каждой из пословиц. Тем самым он проявил себя не только собирателем якутских пословиц, но и их первым переводчиком и исследователем, заложившим важную основу в этом деле. Позже фольклорист Н.В. Емельянов, специализировавшийся на якутских пословицах как отдельном жанре, много раз использовал в качестве примера в своих научных трудах пословицы из сборника, изданного А. Кулаковским. Если А.Е. Кулаковский расположил пословицы в алфавитном порядке, то Н.В. Емельянов распределил их тематически [11]. Подобная классификация, разумеется, более подходила для освещения содержания якутских пословиц, т.к. наглядно показывала, что пословицы отражают самые разные явления действительности и заключают в себе жизненную мудрость.
А.Е. Кулаковский первым из образованных якутов записал предания о Ман-чары. В его записях основным конфликтом является выступление Манчары против своего дяди Чочо и их взаимное противостояние. Подчеркивается глубокая
Библиографический список
любовь к родному краю. Поэтому, по записям Кулаковского, Манчары, вернувшийся из заключения на старости лет в родные края, имеет одну-единственную просьбу: «Так я провел весь свой век и теперь имею лишь одно страстное желание - умереть на своем родном пепелище, умоляя до смерти Бога о прощении содеянных против воли грехов. Так дайте мне спокойно умереть на родине, добрые люди!» [2, с. 226]. Записи А.Е. Кулаковского о Манчары на русском языке впервые были опубликованы в «Сборнике трудов научно-исследовательского Института языка и культуры при СНК ЯАССР» [16, с. 129 - 156]. В сборник включен цикл преданий о Манчары, состоящий из 12 текстов: о том, как Манчары стал разбойником, приключения Манчары: 1) «Побег из Охотска»; 2) «О том, как Манчары был надут Тюкюряйем»; 3) ««Гощенье» у Багыса (Василия)»; 4) «Хвастовство Дмитрия Тялляй»; 5) «Побег из Александровской тюрьмы»; 6) «Второй побег из южной тюрьмы»; 7) «Отказ от мести»; 8) «Суд над сестрами»; 9) «Поимка у Бярт Марии»; 10) «Поимка Борогон-Кютетом»; 11) «Зимовка в берлоге»; 12) «Конец жизни Манчары». Также написал обзор о жизни и личности Манчары. А.Е. Ку-лаковский написал об общих чертах его характера и жизни. Итак, по записям писателя, Манчары был сослан всего 5 раз: три раза в Охотск, один раз в знаменитую Александровскую тюрьму Иркутской губернии, один раз - неизвестно куда [16, с. 136].
Записи А.Е. Кулаковского о Манчары имеют большое значение: прежде всего потому, что, подразумевается, писатель записывал своими словами то, что слышал от людей, лично знавших и общавшихся с Манчары. Во-вторых, А. Кула-ковский стремился записывать широко известные среди народа сюжеты такими, как есть, без приукрашивания и без всяких сокращений и домыслов.
Где бы ни был, А.Е. Кулаковский с увлечением записывал народные предания и легенды. На протяжении всей жизни он собирал хорошо известные в центральных улусах легенды о Тыгыне и его сыне Тас Уллунгах; о первопредках амгинцев-таттинцев Модюкане и Тисикане, Батас Мёндюкане и Боруку Омолло-не, Керекене и Модуку Тёрёнёке; о широко известной в Сунтаре Суоhалдьыйа Толбоннох, знаменитом в Мегинцах Бахсы Тойоне, о прославленных воинах-хо-сунах северного улуса Булунняхе, Юнкябиле, Саппа.
Из этих материалов 22, переведенных на русский язык, вошли в книгу писателя «Научные труды». Н.В. Емельянов отметил, что А.Е. Кулаковский придерживался метода свободного перевода. «Кулаковский вынужден сделать такой перевод из-за того, что в якутском тексте встречаются слова «укуула» и «сэрии са5ана», которые невозможно перевести дословно. А.Е. Кулаковский объясняет, так сказать, комментирует их, в самом тексте перевода. При чтении такого перевода художественное восприятие произведения сохраняет целостность», - так он разъяснил особенности перевода фольклориста [7].
Труды А.Е. Кулаковского по фольклору начали издаваться ещё при жизни. Пословицы и записи о Манчары выходили в свет по нескольку раз. В редактированную и изданную Н.В. Емельяновым, П.А. Слепцовым книгу «Научные труды» были внесены переводы записанных А.Е. Кулаковским преданий. Однако тексты на якутском языке, а также песни-тойуки, записанные в 1922 г. со слов Д. Н. Про-копьева, всё ещё не изданы.
Настала пора отдать должное А.Е. Кулаковскому как первому фольклористу-собирателю, собрать все его труды по фольклору и издать отдельным сборником. Это стало велением времени.
1. Кулаковский А.Е. Якутские легенды-былины. Рукописный фонд ИГИиПМНС СОРАН, ф. 283, оп. 1, д. 917, л. 36.
2. Кулаковский А.Е. Научные труды = Научнай Ynw3p. Академия наук СССР. Сибирское отделение, Якутский филиал, Институт языка, литературы и истории. Якутск: Якутское книжное издательство, 1979.
3. Петров Н.Е. Тойук уонна туойарга Yep3muu = Тойук и техника исполнения. Якутск: Полиграфист, 1998.
4. Николаев И.Я. Дьылвам зркззйилзрз = Грани моей судьбы. Якутск: Бичик, 2000.
5. Васильев Ю.И. Тойуксут партизан. Коммунизм сардаката. Верхневилюйск, 1982
6. Ток Саар бухатыыр. С.Н. Каратаев тылыттан А.А. Саввин суруйда. Якутск: Бичик, 2003; Т. 3.
7. Олонхо и олонхосуты Вилюйского улуса Якутии: (II половина XIX - начало XXI ее.). Авторы-составители РН. Анисимов, ГЕ. Саввинова-Отова, О.К. Павлова, В.Н. Габышев. Якутск: Алаас, 2017.
8. Кулаковский РА. Авам олово=Жизнь моего отца: воспоминания: рассказ. Якутск: Бичик, 2006.
9. Толоконский Н. Якутские пословицы, загадки, святочные гадания, обряды, неверия, легенды и другие. Иркутск, 1914.
10. Алексеев Е.Е. 9ксeкYЛззх влексей (А.Е. Кулаковскай): оловун уонна айар Yлзтuн туhунан (1877- 1926) = Жизнь и творчество А.Е. Кулаковского. Якутскай: Якутское книжное изд-во, 1966.
11. Сборник якутских пословиц и поговорок = Саха ehYH хоhооннорун хомуура. / Академия наук СССР Якутский филиал Сибирского отделения, Институт языка, литературы и истории. Составитель Н.В. Емельянов. Якутск: Якутское книжное издательство, 1965.
12. Кулаковский А.Е. Сборник докладов к 85-летию со дня рождения Алексея Елисеевича Кулаковского. Якутск, 1964.
13. Кулаковский А.Е. Материалы для изучения верований якутов. Якутск, 1923.
14. Якутские пословицы и поговорки, собранные А.Е. Кулаковским = Саха еИун хоИооно, А.Е. Кулакуоскай муспута. «Saqa Keskile» = «Saqa Keskile» дизн чинчийзр уобса-стыбата Yлзтuн тYMYYтз: сборник трудов исследовательского общества. Якутск: Издание Якутского исследовательского общества, 1925; Выпуск 2.
15. Кулаковский А.Е. Якутские пословицы и поговорки = Саха ehYH хоhооно. Научно-исследовательский институт языка, литературы и истории ЯАССР Якутск: Якутское государственное издательство, 1945.
16. Сборник трудов Научно-исследовательского института языка и культуры при СНК ЯАССР = САССР НКС uhuнззвu саха тылын уонна культууратын Yeрзтзр-чuн-чийзр институутун Yлзлзрuн усбуорунньуга. Под редакцией П.А. Ойунского. Москва; Якутск: Якутское государственное издательство, 1937.
References
1. Kulakovskij A.E. Yakutskie legendy-byliny. Rukopisnyj fond IGIiPMNS SORAN, f. 283, op. 1, d. 917, l. 36.
2. Kulakovskij A.E. Nauchnye trudy = Nauchnaj Yl'el'er. Akademiya nauk SSSR. Sibirskoe otdelenie, Yakutskij filial, Institut yazyka, literatury i istorii. Yakutsk: Yakutskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1979.
3. Petrov N.E. Tojuk uonna tuojarga Yer'etii = Tojuk i tehnika ispolneniya. Yakutsk: Poligrafist, 1998.
4. Nikolaev I.Ya. D'ylBam 'erk'e'ejil'er'e = Grani moej sud'by. Yakutsk: Bichik, 2000.
5. Vasil'ev Yu.I. Tojuksut partizan. Kommunizm sardavata. Verhnevilyujsk, 1982
6. Tov Saarbuhatyyr. S.N. Karataev tylyttan A.A. Savvin surujda. Yakutsk: Bichik, 2003; T. 3.
7. Olonho iolonhosuty Vilyujskogo ulusa Yakutii: (II polovina XIX- nachaloXXI vv.). Avtory-sostaviteli R.N. Anisimov, G.E. Savvinova-Otova, O.K. Pavlova, V.N. Gabyshev. Yakutsk: Alaas, 2017.
8. Kulakovskij R.A. Asam olosp=Zhizn' moego otca: vospominaniya: rasskaz. Yakutsk: Bichik, 2006.
9. Tolokonskij N. Yakutskieposlovicy, zagadki, svyatochnye gadaniya, obryady, neveriya, legendy idrugie. Irkutsk, 1914.
10. Alekseev E.E. QksekYl'e'eh Qleksej (A.E. Kulakovskaj): olosun uonna ajar Yl'etin tuhunan (1877- 1926) = Zhizn' i tvorchestvo A.E. Kulakovskogo. Yakutskaj: Yakutskoe knizhnoe izd-vo, 1966.
11. Sbornikyakutskih poslovic ipogovorok = Saha ehYn hohoonnorun homuura. / Akademiya nauk SSSR, Yakutskij filial Sibirskogo otdeleniya, Institut yazyka, literatury i istorii. Sostavitel' N.V. Emel'yanov. Yakutsk: Yakutskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1965.
12. Kulakovskij A.E. Sbornik dokladov k 85-letiyu so dnya rozhdeniya Alekseya Eliseevicha Kulakovskogo. Yakutsk, 1964.
13. Kulakovskij A.E. Materialy dlya izucheniya verovanijyakutov. Yakutsk, 1923.
14. Yakutskie poslovicy i pogovorki, sobrannye A.E. Kulakovskim = Saha ehyn hohoono, A.E. Kulakuoskaj musputa. «Saqa Keskile» = «Saqa Keskile» di'en chinchij'er uobsastybata Yl'etin tYmYYt'e: sbornik trudov issledovatel'skogo obschestva. Yakutsk: Izdanie Yakutskogo issledovatel'skogo obschestva, 1925; Vypusk 2.
15. Kulakovskij A.E. Yakutskie poslovicy i pogovorki = Saha ehYn hohoono. Nauchno-issledovatel'skij institut yazyka, literatury i istorii YaASSR. Yakutsk: Yakutskoe gosudarstvennoe izdatel'stvo, 1945.
16. Sbornik trudov Nauchno-issledovatel'skogo instituta yazyka i kul'tury pri SNK YaASSR = SASSR NKS ihin'e'esi saha tylyn uonna kultuuratyn Yer'et'er-chinchij'er instituutun Yieierin usbuorunn'uga. Pod redakciej P.A. Ojunskogo. Moskva; Yakutsk: Yakutskoe gosudarstvennoe izdatel'stvo, 1937.
Статья поступила в редакцию 22.11.20
УДК 808.2-55
Kazimova E.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: Kazimovaelza@mail.ru
ACTIVATION OF THE SUFFIX -I- IN MODERN WORD CREATION. The article is dedicated to identifying the degree of activity, productivity and regularity of the verb suffix -i- in the formation of derivative words based on borrowed productive stems. The work examines changes that occur with the producing base when the suffix is attached and, in particular, the change in distribution, the expansion of semantics, the formation of new derivatives, the formation of polysemy are traced. It is established that the semantic potential of the borrowed base, changed under the influence of the word-forming means of the Russian language, also contributes to the transformation of the typical environment in which it is actualized. There also appears a possibility of a comprehensive examination of the properties of borrowed linguistic units that find expression in a communication situation.
Key words: word creation, word formation, borrowings, derivative stem, generating stem, derivator, productivity, regularity, slang.
Э.А. Казимова, канд. филол. наук, доц., ФГБОУ ВО « Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: Kazimovaelza@mail.ru
АКТИВИЗАЦИЯ СУФФИКСА -ИВ СОВРЕМЕННОМ СЛОВОТВОРЧЕСТВЕ
Статья посвящена выявлению степени активности, продуктивности и регулярности глагольного суффикса -и- при образовании производных слов, базирующихся на заимствованных производящих основах. В работе также исследуются изменения, происходящие с производящей основой при присоединении суффикса -и-, в частности прослеживается изменение дистрибуции, расширение семантики, образование новых производных, формирование полисемии. Устанавливается, что измененный под влиянием словообразующего средства русского языка семантический потенциал заимствованной основы способствует также преобразованию типового окружения, в котором оно актуализируется. Появляется также возможность всестороннего рассмотрения свойств заимствованных языковых единиц, находящих выражение в ситуации общения.
Ключевые слова: словотворчество, словообразование, заимствования, производная основа, производящая основа, дериватор, продуктивность, регулярность, сленг.
Выход участника коммуникативного акта на просторы Интернета напрямую отражается на языке: у активных пользователей социальных сетей постепенно формируется свой язык. Важным источником для словотворчества стали заимствования, которые буквально «хлынули» в русский язык с начала 21 века. «В соответствии с потребностями языкового коллектива, в связи с актуализацией того или иного понятия в речевой обиход обрушивается сразу громоздкое словообразовательное гнездо» [1, с. 180].
В качестве причин активного употребления иноязычной лексики исследователи указывают на семантическую спецификацию заимствований и языковую экономию, когда заимствование заменяет описательную номинацию в русском языке. Важную роль играет также речевая мода, стремление казаться современным и «посвященным» [2, с. 18 - 36]. Сюда же можно причислить и процесс глобализации, в результате чего увеличивается влияние, прежде всего, английского языка как языка международного общения. Это приводит к появлению заимствований - англицизмов. Большинство из них «живут» в русском языке в неизменном виде, так и оставаясь чужеродными для носителей языка. Другие трансформируются по словообразовательной модели русского языка и активно употребляются интернет-пользователями, обретая статус молодежного сленга.
Особый интерес представляют слова, образованные путем присоединения к основе иностранного слова суффикса -и-. Это прежде всего глаголы, мотивированные заимствованными существительными, обозначающие действия, имеющие отношение к тому, что названо мотивирующим существительным, и реже глаголы, мотивированные прилагательными, обозначающие действия, имеющие отношение к признаку, названному мотивирующим прилагательным. Суффикс -и- при этом выполняет словообразующую функцию, соответственно, является самостоятельной морфемой. Следует отметить, что в русском языке -и- не только обладает деривационным значением глагольного действия (чаще в отыменных образованиях: утюжить, решить, освоить), но и выполняет техническую функцию, оформляющую глагольную основу (учить, курить, пилить, делить).
«От основ имен существительных образуются глаголы, обозначающие действия, различным образом связанные с тем, что названо производящей ос-
новой. Они производятся с помощью суффиксов: -о-//-и-(ть): бригадир - бригадирить, кочегар - кочегарить, хулиган - хулиганить, вакса - ваксить, соль -солить...» [3, с. 305].
По отмеченной Земской Е.А. модели к заимствованной основе прибавляется суффикс -и- , в результате чего в русском языке появляются слова: флудить, хайпить, банить, триггерить, постить, репостить, спойлерить, хейтить, негативить, троллить, траблить, гамить, лузерить, чиллить, агриться, свайпить, байтить, сталкерить, вайпить, флексить, шазамить, стримить, коннектиться, чатиться, апгрейдить, фуловить, френдзонить,, шопиться, донатить, отфрендить, и т.д.
Как видим, суффикс -и- прежде всего присоединяется к именам существительным и тем самым становится наиболее продуктивным формантом при образовании слов с заимствованной основой. Активность этого суффикса объясняется тем, что, «используя морфемный состав языка, выполняется заказ общества на создание необходимых для коммуникации наименований» [4, с. 15].
От английского слова flood - «наводнение, поток» путем транслитерации - фиксации произношения слова по правилам «языка-донора» средствами заимствующего языка получаем слово флуд, которое означает «однотипные нетематические сообщения в интернет-форумах и чатах, занимающие большие объёмы». Впоследствии путем прибавления к заимствованной основе русского глагольного суффикса -и- со значением «наделять что-либо признаками того, что названо мотивирующим существительным», образовалось новое слово «флу-дить» со значением «отправлять бессмысленные сообщения»: Например: Мне пришлось реконструировать образ, а это вам не в чате флудить (Борис Георгиев, Далила-web, 2012). Как видим, транспозиция слова из одной части речи в другую по существующим в русском языке образцам и моделям приводит к изменению значения заимствованной основы. При таком словопроизводстве вначале образуется глагол, затем остальные производные: «флудильня» - «форум, засоренный флудом», флудер - «тот, кто отправляет сообщения не по теме»: Да этот юзер просто флудер, в игнор его! (https://comp_slang.academic.ru). В данном случае путем прибавления к основе флуд агентивного суффикса -ер
