Аннотация
Статья посвящена надписи-граффито № 206 из Новгородского Софийского собора. Датируемая второй половиной XII в., надпись представляет собой древнейший образец оригинальной восточнославянской внелитургической поэзии. Текст анализируется с точки зрения состава его источников, поэтической организации и языка. Уточнена транскрипция граффито, предложена реконструкция его полного текста. Рассмотрены отношения, связывающие надпись с жанром покаянных стихов, представленным в русской книжности XVI–XVII вв. В специальном экскурсе исследуется главная лингвистическая особенность надписи—образование действительного причастия настоящего времени глагола вид ти по атематическому типу (вида, видуч-). Ранее не фиксировавшаяся в древнерусском материале, эта черта находит соответствие в древнечешском.
Abstract
The article deals with the graffito inscription No. 206 from St Sophia’s Cathedral in Novgorod. The inscription, dated as stemming from the second half of the 12th century, is the oldest example of original East Slavic non-liturgical poetry. Our analysis of the text takes its sources, language, and poetic organization into account. Refinements have been made to the transcription of the graffito and a reconstruction of the text as a whole is proposed. Features linking the inscription to the genre of penitential verse, found in 16th–17th century Russian literature, are discussed. A special section of the article is devoted to the main point of linguistic interest in the inscription: the formation of the present active participle of the verb viděti using an athematic pattern (vida, viduč-). This feature, which has never been attested before in Old Russian sources, boasts parallels with Old Czech.
Notes
За несколько лет до выхода книги А. А. Медынцевой о надписи в Мартирьевской паперти, «имеющей соответствия с кондаком Романа Сладкопевца», упомянула, со ссылкой на консультацию Н. А. Мещерского, Т. В. Рождественская (1972, с. 113), однако текст граффито приведен не был.
Приведем названные Т. В. Рождественской параллели по древнейшему славянскому списку (Типографский устав с кондакарем конца XI–нач. XII в.): «Д мо, д мо, въстани, что дрмлеши? Коньць приближатьс, и мълвити имаши. Възникни въпиющи, да пощадить т Х вьсьде вьсчьска испълн и» (Успенский 2006, с. 191); «Что лнишися, д мо страстьна, пека с безъ оуспха, что оупражн ши с къ тьлющимъ? Послдьнии часъ сть нын, и разлучити с хощемъ отъсюдоу. И ко врм сътжавъши възникни зовоущи: съгршихъ ти, Се мои, не посци мене ко неплодьноую смокъвь, нъ ко млосрдъ Гоущедри страхъмь зовоуще люд, да не прбоудемъ вън чьртога Х » (там же, с. 196).
Сразу заметим, что одновременно высказанное предположение о связи граффито с чином погребения не кажется убедительным. По словам Т. В. Рождественской (1998, с. 236), «мы имеем дело с аллюзией на Чин погребения, в частности, с аллюзией на Великий канон Андрея Критского, читавшийся на Великом Повечерии в понедельник, вторник, среду и четверг 1-ой седмицы Великого Поста и помещавшийся в состав Требника как Канон молебный на исход души (Песнь 6, кондак, глас 6)». Однако в состав Требника включался не сам Великий канон (читавшийся в древности не в указанные дни, а в четверг пятой недели Великого поста), а только его кондак, использованный в качестве кондака канона на исход души. Связывать надпись с чином погребения это оснований не дает.
Основанием для датировки служат начертания букв: в V «нижняя косая к мачте», р 2 «покрытие», у Iб основной вид (с перемычкой), оу II «уменьшенное о», а также сохранение слабых и отсутствие прояснения сильных редуцированных.
Очевиден, между тем, идиоматический характер этого выражения; ср. определение зависти в словаре В. И. Даля (Даль 1955, с. 560): «досада по чужом добре или благе».
Б. П. Маслов (2005–2006, с. 16) называет этот риторический прием «фигурой самоувещевания», возводя его к Псалтыри (ср. в концовке 41-го и 42-го псалмов: «Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься?»).
Штрихи, изображенные на прориси в начале первой строки, читаемые без полной уверенности, могут принадлежать букве д слова душе—при допущении, что это слово было написано под титлом: д .
К. Ф. Тарановский (1968, с. 377) писал о звательной форме и повелительном наклонении как о главных разновидностях ритмических сигналов, маркирующих начала строк в «молитвословном» стихе. В отсутствии императивов с этой ролью в нашем тексте эффективно справляются другие выделяемые исследователем формы начальных сигналов: анафорический повтор и синтаксическая инверсия в виде постановки на первое место в строке прямого дополнения перед сказуемым (зло видучи, а добра не видучи, чужему добру завидучи…).
Ср. в берестяной грамоте № 644 (нач. XII в.), автор которой, молодая женщина, обращается к брату, не выполняющему ее просьбы: «Чему не восолеши чето ти есемо водала ковати?» ‘Почему ты не присылаешь то, что я тебе дала выковать?’ (там же, с. 267). О ситуации ‘напрасного ожидания’ и ее грамматическом выражении в древнерусском см. также Мишина (2012).
В правильности прочтения слов чему не въстанеши как повторного обращения окончательно убеждает параллель, которую они находят в 7-й песни канона Андрея Критского, исполняемого на Великом повечерии в пятницу 6-й недели Великого поста: «Молю тя, Лазаре, адъ рече, востани, изыди от заклеповъ моихъ скоро, отиди убо: добро бо мн единаго рыдати горц отъемлема, нежели всхъ, ихже прежде алчя поглотихъ. <…> Что не востанеши, Лазаре, скоро, воззва из долу адъ рыдая; что не абие воскресъ течеши отсюду; да не и другихъ ми плнитъ Христосъ, воскресивъ тя».
Здесь и далее текст приводится в упрощенной орфографии, без выделения конъектур и реконструируемых фрагментов.
Нужно заметить, что объединение риторических вопросов в триады не характерно для переводной церковнославянской гимнографии—в отличие от их объединения в пары, представленного в ней, напротив, чрезвычайно широко и продолжающего традицию библейского параллелизма. Между тем, в покаянных стихах такие триады встречаются многократно, в чем нельзя не усматривать влияния устной традиции.
Вариант Б деления на строки дает соответственно 12 слогов и 4 ударения в первой строке и 18 слогов и 6 ударений во второй. Характерно, что при разделении последней строки на две (ср. запись текста в Гиппиус и Михеев 2011) эта регулярность исчезает: третья и четвертая строки насчитывают в таком случае 7 и 11 слогов в первом полупериоде и по 9 слогов во втором; пропадает и равенство числа ударений в строках (2 и 4, 3 и 3).
При обсуждении настоящей работы Р. Н. Кривко предположил, что строфическая организация нашего текста может восходить к структуре византийского кондака, характеризуемой метрическим противопоставлением начальной строфы (проимия) последующим строфам (икосам). Это предположение нуждается в проверке, но очевидно, что образцом для построения самих строф новгородского стиха древние славянские переводы греческих кондаков послужить не могли. Ранние опыты передачи славянскими переводчиками изосиллабизма и гомотонии византийской гимнографии состоят в воспроизведении совсем иных метрических моделей.
К. Ф. Тарановский (1968, с. 378–379), анализируя «Отче наш» как классический образец молитвословного стиха, выделяет слова «яко на небеси и на земли» в отдельную строку. Отсутствие в ней ‘начального сигнала’ он связывает с тем, что эта строка, заканчивающаяся каденцией, разрешает ритмическое напряжение первой ‘строфы’ молитвы. Однако при таком членении текста строка оказывается дефектной и в следующем отношении: она единственная не содержит глагола. Выделение длинной, ‘суммирующей’ строки кажется нам более адекватной интерпретацией ритмико-синтаксической структуры текста.
В этом отношении важнейшую параллель к нашему тексту составляет надпись № 103 из Софийского собора в Киеве, представляющая собой, как установила Т. В. Рождественская (1992, с. 144–150), вольное переложение двух фрагментов переводных Разумов Варнавы неподобного. Церковнославянские формы своего книжного источника (не хот щи, д тища) автор граффито заменяет древнерусскими (не хот чи, д тича), добавляя к ним отсутствовавший в оригинале русизм обьчь. Предваряя анализ этого текста, которому будет посвящена отдельная работа, заметим, что и в нем выбор некнижных языковых форм мотивирован поэтическими соображениями.
‘Прибыльные стихи’—одно из обозначений покаянных стихов в рукописной традиции, указывающее на их стороннее по отношению богослужебному канону происхождение (см. Панченко 1968, с. 35).
В древнерусском подкорпусе Национального корпуса русского языка формы видяч- зафиксированы лишь в Волынской летописи по Ипатьевскому списку.
А. А. Пичхадзе (устное сообщение) предложила трактовать как атематическое причастие прошедшего времени от вид ти форму видъ, зафиксированную в старейшем списке древнерусской ‘Пчелы’ (см. Пичхадзе и Макеева 2008, Toм 1, с. 231, Toм 2, с. 53). Контекст и греческая параллель () делают морфологическую характеристику словоформы однозначной. Если перед нами действительно архаическое образование по нетематическому типу, это был бы аргумент в пользу объяснения А. Мейе, так как влияния со стороны в д ти в данном случае быть не могло: этот глагол образовывал причастие прошедшего времени от тематической основы (в д въ). К сожалению, тот факт, что в ‘Пчеле’ форма видъ представлена единственный раз на фоне многочисленных форм вид въ, делает такую интерпретацию не вполне надежной.
Литература
Алексеев, А. А. (2004). Византийско-славянский профитологий (формирование состава). Труды отдела древнерусской литературы, 56, 46–77.
Буланин, Д. М. (2014). О первоисточниках некоторых стихов покаянных. В Д. М. Буланин (ред.), Каталог памятников древнерусской письменности XI–XIV вв. (рукописные книги) (Studiorum slavicorum orbis, 7, с. 596–626). Санкт-Петербург.
Гиппиус, А. А., & Михеев, С. М. (2011). Заметки о надписях-граффити Новгородского Софийского собора. Ч. III. Древняя Русь. Вопросы медиевистики, 2(44), 37–57.
Гиппиус, А. А., & Михеев, С. М. (2013a). О подготовке Cвода надписей-граффити Новгородского Софийского собора. В А. М. Молдован (ред.), Письменность, литература, фольклор славянских народов. История славистики. XV Международный съезд славистов. Минск, 20–27 августа 2013 г. Доклады российской делегации (с. 152–179). Москва.
Гиппиус, А. А., & Михеев, С. М. (2013б). Две древнерусские загадки XII–XIII веков из Новгорода и Новогрудка. В Э. I. Архипов & Г. Ю. Ивакiн (ред.), Храм i люди. Збiрка статей до 90-рiччя з дня народження Сергiя Олександровичя Высоцьского (с. 81–89). Киïв.
Горшкова, К. В., & Хабургаев, Г. А. (1981). Историческая грамматика русского языка. Москва.
Даль, В. И. (1955). Толковый словарь живого великорусского языка (Том I). Москва.
Зализняк, А. А. (2000). Палеография берестяных грамот и их внестратиграфическое датирование. В В. Л. Янин & А. А. Зализняк, Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1990–1996 гг.) (Том X, c. 134–429). Москва.
Зализняк, А. А. (2004). Древненовгородский диалект (2-е изд.). Москва.
Кожевникова, Т. В. (2005). Особенности поэтики русских покаянных духовных стихов XVI–XVII вв. (Автореферат диссертации). Самара.
Копанев, А. И. (1972). Список покаянного стиха XV в. В А. М. Панченко (ред.), Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского Дома (с. 249–253). Ленинград.
Кораблева, К. Ю. (1979). Покаянные стихи как жанр древнерусского певческого искусства (Автореферат диссертации). Москва.
Кораблева, К. Ю. (1985). Исихазм и некоторые явления древнерусского певческого искусства (к постановке проблемы). Musica antiqua Europae orientalis (Том 7, c. 679–694). Bydgoszcz.
Кривко, Р. Н. (2011). Перевод, парафраз и метр в древних славянских кондаках. I: Метрика древней церковнославянской поэзии в исследованиях XIX–XXI вв. Revue des Études Slaves, 82(2), 169–202.
Кузьмина, И. Б., & Немченко, Е. В. (1982). История причастий. В Р. И. Аванесова & В. В. Иванова (ред.), Историческая грамматика русского языка. Глагол (с. 280–411). Москва.
Крысько, В. Б. (2005). Ильина книга. Рукопись РГАДА, Тип. 131. Лингвистическое издание, подготовка греческого текста, комментарии, словоуказатели. Москва.
Маслов, Б. П. (2005–2006). Заметки о риторике и прагматике древнерусских покаянных стихов. Zeitschrift für Slavische Philologie, 64(1), 1–32.
Медынцева, А. А. (1978). Древнерусские надписи новгородского Софийского собора XI–XIV века. Москва.
Мейе, А. (1951). Общеславянский язык. Москва.
Мишина, Е. А. (2012). ‘Ситуация напрасного ожидания’ и отрицание. Русский язык в научном освещении, 2(24), 219–241.
Мосягина, Н. В. (2001). Стихи покаянные в рукописи инока Елисея. В Ю. Г. Алексеев & В. К. Зиборов (ред.), Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность (Вып. 4, с. 189–200). Санкт-Петербург.
Некрасов, Н. П. (1897). Заметки о языке «Повести временных лет» по Лаврентьевскому списку летописи. Санкт-Петербург.
Панченко, А. М. (1968). Книжная поэзия Древней Руси. В Б. П. Городецкий (ред.), История русской поэзии в 2 томах (Том 1, c. 26–52). Ленинград.
Панченко, А. М. (1979). Протопоп Аввакум как поэт. Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка, 38(4), 300–308.
Петрова, Л. А., & Серегина, Н. С. (ред.) (1988). Ранняя русская лирика. Репертуарный справочник музыкально-поэтических текстов XV–XVII веков. Ленинград.
Пичхадзе, А. А. (2011). Переводческая деятельность в домонгольской Руси: лингвистический аспект. Москва.
Пичхадзе, А. А., & Макеева, И. И. (2008). «Пчела». Древнерусский перевод. Москва.
Потебня, А. А. (1958). Из записок по русской грамматике. Т. I–II. Москва.
Рождественская, М. В. (2014). Плач Адама и «адамический текст» в древнеславянской рукописной традиции. Studia Ceranea, 4, 161–170.
Рождественская, Т. В. (1972). Значение граффити XI–XIV вв. для изучения истории русского языка старшего периода. Вопросы языкознания, 3, 110–117.
Рождественская, Т. В. (1992). Древнерусские надписи на стенах храмов. Новые источники XI–XV вв. Санкт-Петербург.
Рождественская, Т. В. (1994). Эпиграфические памятники Древней Руси X–XV вв. (проблемы лингвистического источниковедения) (Диссертация в форме научного доклада на соискание ученой степени доктора филол. наук). Санкт-Петербург.
Рождественская, Т. В. (1995). Богослужебные тексты в церковной эпиграфике Древней Руси. В К. К. Акентьев (ред.), Литургия, архитектура и искусство византийского мира. Труды XVIII Международного конгресса византинистов (Москва, 8–15 августа 1991) и другие материалы, посвященные памяти о. Иоанна Мейендорфа (Византинороссика, 1, c. 303–312). Санкт-Петербург.
Рождественская, Т. В. (1998). Об одной древнерусской надписи XIII в. из Софийского собора в Новгороде. В В. М. Загребин (ред.), Русь и южные славяне. Сборник статей к 100-летию со дня рождения В. А. Мошина (1894–1987) (с. 234–239). Санкт-Петербург.
Рождественский, Т. С. (1909). Памятники старообрядческой поэзии (Записки Московского археологического института, 6). Москва.
Срезневский, И. И. (1893). Материалы для словаря древнерусскaго языка по письменным памятникам (Том 1). Санкт-Петербург.
Тарановский, К. Ф. (1968). Формы общеславянского и церковнославянского стиха в древнерусской литературе XI–XIII вв. В H. Kučera (Ed.), American contributions to the Sixth International Congress of Slavists. Prague, august 7–13. Volume 1: linguistic contributions (Slavistic Printings and Reprintings, 80, с. 377–394).
Успенский, Б. А. (ред.) (2006). Типографский устав. Устав с кондакарем конца XI–начала XII века. Том I: Факсимильное воспроизведение. Москва.
Gebauer, J. (1898). Historická mluvnice jazyka českého. Díl III. Tvarosloví. II. Časování. Praha.
Vaillant, A. (1966). Grammaire comparée des langues slaves. Tome III: Le verbe. Paris.
Author information
Authors and Affiliations
Corresponding author
Additional information
Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 16-18-02095), предоставленного через Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН.
Rights and permissions
About this article
Cite this article
Gippius, A.A. «Зло видучи, а добра не видучи»: поэтика и грамматика древнейшего русского покаянного стиха. Russ Linguist 41, 261–282 (2017). https://doi.org/10.1007/s11185-017-9185-1
Published:
Issue Date:
DOI: https://doi.org/10.1007/s11185-017-9185-1